Шалва Бедоев — «Блистающие облака»
Шалва Евгеньевич Бедоев родился 15 октября 1940 г. в с. Монастер, Южная Осетия, Грузинская ССР.
В 1969 году окончил Ленинградский академический государственный институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина.
Действительный член Российской академии художеств, Народный художник РСО-Алании и Южной Осетии, Заслуженный художник РФ, профессор. Член Союза художников СССР, России. Неоднократно избирался членом правления СХ СССР и СХ РФ, секретарём СХ РФ, председателем Северо-Осетинского отделения СХ РФ. Заместитель председателя Южного отделения РАХ.
Заведующий кафедрой изобразительного искусства Северо-Осетинского госуниверситета им. К. Хетагурова, профессор Северо-Кавказского федерального университета.
Лауреат Национальной премии в области художественной литературы, искусства и науки «Яблоко нартов», республиканской премии в области литературы и искусства, обладатель дипломов и золотых медалей Российской академии художеств и Союза художников России.
Основные работы: "Первый урожай”(1971), "Сбор винограда”(1972), " Черешня- Краса Кубани”, "Юность”(1979), "Знамя свободы”(1981), "Амазонка”(1984), "Кентавр”(1985), "Осетия революционная”(1987), "Осень”(1988), "Земля”(1988), "Тишина”(1988), "Осетинская сказка”(1988), "Натюрморт с чесноком”(1988), "Натюрморт с кукурузой”(1988), "Портрет Бэллы Басиевой”(1988), "Амазонка в красном”(1989), "Уасгерги” (1989), "Легенда о золотом яблоке”(1991), "Афсати”(1991), "Царство амазонок” (1997-2007), "Золотая яблоня”(2000) , "Битва Георгия Победоносца с драконом”(2005), "Легенда”(2005)
Участвовал во многих всесоюзных, всероссийских, зарубежных, академических выставках, среди которых семь персональных. Работы находятся в Государственном Русском музее, музее Современного искусства России, Российской академии художеств, центре искусств США, музеях и частных коллекциях в России и за рубежом.
«Блистающие облака»
Картины художника - о высоком, о героическом. Они о небе и героях, о Богах и девах, на них обитающих. Сегодня многим из нас это кажется выспренним, далеким, недоступным, и ненужной видится такая высота.
Но, с одной стороны, многие положительные люди горского происхождения, особенно пожилые, хранят в себе этот высокий идеал, и в этом их отличие от русской духовной традиции, его не прячут, не скрывают. А в застольных беседах, на трапезах и на тризнах обязательно в самых высоких и торжественных словах его являют.
А с другой стороны – это антитеза Шалвы Бедоева современной версии искусства, ответ постмодернизму: где нет Бога, нет эстетики, нет правды, нет истины. По Бедоеву – все это есть. И если не видеть, не ощущать, не восхищаться, не восходить к этому, то зачем и жить, зачем и художник, к чему тогда и его талант.
Интересно и то, как это его тема интерпретируется, его идеал. И тут мы видим сплетение и отталкивание многих начал. Например, соединение горской символики цвета и европейской версии плафонной живописи 16-17 веков, Тьеполо и Веронезе.
Так, нельзя не почувствовать в картинах Бедоева прохлады и синевы и «не здешнего», а космического проникновения цвета. В его идеальности, густоте и сквозистости неземные звучат настроения – это чуть леденит душу, чуть пугает и оставляет в растерянности. Ты не можешь дотянуться, подняться, ты не готов и к столь торжественному разговору. Ты не привык к этому, а может никогда и не умел. Да и кто сегодня так с нами разговаривает? Всяк стремится опустить нас в самую грязь, указать на сугубо телесное, земное, вывернуть подноготное, внутреннее.
Его картины сродни восхождению в горы, к самым высоким и недоступным вершинам. Недаром его краски чуть напоминают рериховские и вместе с тем другие, более человечные, нежные. Его цель не напугать нас, а ласково помочь подняться и поднять голову и там, среди облаков, невероятной синевы и утреннего блистания, вдруг увидеть или пригрезить ту самую и красоту, и правду.
Он сам про себя сказал: « Я нетипичный горец ». Наверное, потому он так сказал, что не только горская традиция, но и европейская, барочная и античная вполне просматривается в его картинах. Именно барокко в своих плафонах среди облаков и струящегося света являло к нам Богов и нимф. Барокко не грозило, не поучало, а скорее развлекало, тешило, ласкало. Но между тем и говорило: поднимите голову и оторвитесь от земных, корыстолюбивых грубых дел, узрите радость неба.
Бедоев нетипичный горец, ему не свойственно резкость и «гортанность» манеры, рубленность художественного языка, однозначность метафоры. Его природа художественная и человеческая иная – весьма деликатная, почти рокальная. Он не трибун и не пророк, хотя и говорит о небесном. Он просветленный; он похож на тех, кого на Руси называли старцами.
Понятно эволюция манеры Шалвы: она идет из 70-х годов прошлого века, из карнавальных, иносказательных лет, от метафоричности, фееричности тех красок. Карнавал, праздник – оборотная сторона героического и высокого, скоморошества и лубка, они противостоят религиозному. Путь Бедоева к себе, к нам сегодняшним был долог и очистителен. Все лишнее и иносказательное ушло, осталось главное, лишь о нем и стоит говорить. Но какой-то след сказочности все же остается, след праздника и пира. И они на каком-то новом витке снова сошлись и сложились, как голова и хвост «ороборо» - античный символ вечности: он развлекает нас и поучает, напоминает о Небе.
У художника почти нет горизонта, земли, бездны, деревьев, цветов, а только небеса. Его кони, Георгий с копьем, Девы то прячутся за облака, то выходят к людям, смущаясь и розовея, скорбя и туманясь.
Картины Бедоева нечто среднее между иконой и античным мифом, своим высоким слогом они напоминают картины Кандинского, как и они - заполнены облаками, устремленными вверх копьями, как и иконы – очистительны. Но в буквальном смысле ни на первого русского авангардиста, ни на строгие каноничные лики иконописи они не похожи.
Осетины часто говорят, что христианская традиция у них восходит к первому веку нашей эры, а связь с античностью просматривается даже на лингвистическом уровне. Даже если это миф, то мы знаем, что он на пустом месте не рождается. Глядя на работы Шалвы Бедоева, это снова и снова приходит в голову.
Любовь Ягушевская,
искусствовед, член ТСХ России
